Истинно арийский попаданец [СИ, с иллюстрациями] - Гера Греев

В общем объект соц исследований был еще тот — знающий все и обо всех и не имеющий выключателя громкости.

Даже скорее не объект соц исследований, а объект проводящий непрерывное социологическое исследование и оповещающий об его результатах, чаще всего весьма, остроумно и логично, всех желающих.

Появление телевизионных приемников, или как их еще иногда называли официально — «Теле Коммуникаторы», имеющих аж три канала вещания, по три часа утром и вечером в будний день и по двенадцать часов в субботу и воскресенье, было принято неоднозначно.

Цена приемника, особенно для семьи служащего, несмотря на то, что половина стоимости датировалась государством, а вторая половина выплачивалась в виде кредита в течение года — была достаточно высокая.

У людей, особенно непосредственно столкнувшихся с чистками тридцатых годов, было вполне обоснованное опасение, что сбор информации «телеком» может быть использован властью для закручивания гаек.

С другой стороны, силой никто эти полированные ящики с линзой не навязывал, а каждый раз проситься к гоношистому Петьке смотреть футбол, когда собственная жена запилила, что вот на работе эта толстожопая стерва Светка, постоянно хвастает, что именно она смотрит по экрану каждый день …!?

Самое интересное, что наиболее положительно новинку восприняли две совершенно противоположные группы населения — интеллигенция и рабочие основных профессий.

Для первых, которые лучше остальных понимали происходившие в стране изменения — это был выход на новый социальный уровень и возможность для самовыражения, а, для простых работяг, которые больше других слоев населения были подвержены социальной пропаганде и весь мир для которых был в основном ограничен игрой местной футбольной команды, пол литрой и рыбалкой или охотой — появление в доме «ящика» с опросными клавишами, открывало окно в новый мир, в котором ты есть и в котором твое мнение спрашивают.

А, насчет пол литры, так ее родимую, смотря с семьей или, ну например, с друзьями, праздничный концерт из Кремля или чемпионат по футболу, еще и приятней выпить.

В общем, общественная истерия, то бишь инициатива на тему — «Как, у вас нет этого … ну … телека!? Ну как же вы живете!? А вот мы вчера смотрели передачу вот с этими … жирафами, ну а вечером свое мнение высказывали по той передаче, того академика, который про Луну базарил….» — набирала свои обороты.

Параллельно с развертыванием в стране сети телекоммуникаций, набирала обороты организация и работа социальной службы, ведущей сбор и обработку «информации обратной связи», отработку схем опросов и формирования общественных интересов.

В ее отделы, как правило, набирались кураторы, имеющие большой опыт работ с многопрофильными подразделениями; психологи и статистики, имеющие опыт в обработке социологической информации.

В общем, люди тащились перед ящиком и иногда нажимали кнопки; «контора» работала и иногда даже начинала выдавать для высшего эшелона власти свои заключения и статистические подборки, от которых там, на верхнем эшелоне, те кто постарше, все чаще выпадали в «отстой» и начинали бурчать об искажении ленинской политики и о вредителях, разрушающих самое святое в отработанном деле соц пропаганды.

Москва. Метро 2. Отдел кураторов.

Госпожа региональный куратор, мадемуазель Лопес, стукнув пару раз, для проформы, костяшками пальцев в дверь, не дожидаясь ответа, вошла в кабинет и молча села напротив Гесты.

… Бить будешь!?

Нет. Но, объяснить, в какую помойку я из-за тебя вляпалась, придется.

… Хочешь сказать, что ты не до конца выпотрошила эту Луизу Камински!?

Ни за что не поверю…

Лопес некоторое время, молча разглядывала своего собеседника.

Геста, ты тоже из того времени!?

… Ну, не совсем из времени. Путешествовать во времени, судя по всему, нельзя. Но, судя по результатам допросов, мы с ней из одной реальности, опережающей по времени эту, в которой мы сейчас находимся.

И там на самом деле происходило то, что она так красочно описывает!?

… На самом деле, все было еще хуже — эта девчонка рассматривает происшедшие там события со своего уровня информированности и этических оценок.

Эта эгоистичная сучонка имеет этические оценки!?

Слушай, а может быть, вы все там полностью отмороженные!?

… Ну, если ты насчет меня, так я еще хуже — в отличие от нее, я вполне четко понимаю сволочизм большинство того, что я делаю.

Эта, девочка-мажор, из семьи так называемого «нового русского».

«Нового» общества, в котором мораль и этика, изначально направлена на «себя единственного» и, если нет риска попасться, то все дозволено.

Общество, где совершенной подлостью, в своем круге общения, можно похвастаться, как признаком крутизны.

Для нее нет понятия — «нельзя, потому, что это, с общечеловеческой точки зрения, не этично».

Это тоже своеобразная этика — мне можно, потому, что я хочу и мне это нужно и, главное, никто не поймает….

Вот она, попав в чужую реальность, и выживала, как могла и доступным для нее способом.

А ты!?

… А что я?

Я намного хуже этой, непонимающей, что она творит пацанки.

У меня не стоял вопрос о выживании — меня это просто не очень интересовало.

Я сводил счеты со своей реальностью, добиваясь, что бы здесь, у вас она никогда не наступила.

Меня изначально воспитывали в другом ключе, чем ее.

То, что для нее естественно — я учился по ходу жизни.

Учился пониманию, что, в отношении подлеца, допустима любая подлость; что можно и нужно убивать убийц; что существует принцип «наименьшего зла», когда ты вынужден творить такое, что потом жить не хочется.

Учился тому, что цель должна оправдывать средства, а они иногда, даже для достижения очень благородной цели, могут быть вполне омерзительными.

Для чего!?

Ну, хотя бы для того, что, в будущем этого общества, такие люди как Сталин, Берия, я и иже с нами, были как можно менее востребованы.

Лопес мрачно посмотрела на сидящего за столом — А ты не боишься мне это говорить!?

… Девочка моя, а ты часом не заболела!?

Ты что думаешь, что этот наш разговор нигде не пишется?

Ну, ты совсем не уважаешь свое начальство.

Вякнул селектор — Ладно болтун, бери Лопес и немедленно ко мне на планерку.

В кабинете Генерального комиссара, кроме него, находилось еще восемь человек, в основном — срочно отозванные из зарубежья старшие кураторы следственного отдела и отдела специальных экономических проектов.